Проклятое место

[Айсэль]

Последнее время меня стали беспокоить проблемы со здоровьем, в том числе со зрением, которое с некоторых пор стало стремительно ухудшаться. Чтобы привести себя в порядок, я стала искать подходящую клинику, где, на мой взгляд, работают хорошие специалисты, которые смогут мне помочь. Обращаться в обычную больницу мне не хотелось, так как я знала, что сейчас в России медицина, как, в общем, и многие другие отрасли, находится в стадии деградации, и я не хотела в очередной раз столкнуться с некомпетентностью врачей, от которой до этого страдала неоднократно. Платным клиникам я также не доверяла, потому что очень часто там в целях дополнительного развода на деньги либо не долечивали, либо целенаправленно вредили, чтобы вынудить людей прийти и заплатить ещё раз.
В прошлом году по совету нашей общей с мамой знакомой я ездила в Красноармейск к одному человеку, который исправляет позвоночник, и он обнаружил у меня смещение шейных позвонков, которые пережимали центральные кровеносные ссуды, отвечающие за кровоснабжение головного мозга, глаз и волос, и таким образом, периферическое кровообращение у меня было нарушено. Именно это было основной причиной того, почему я теряю волосы и зрение такими быстрыми темпами. Ни один, даже самый профессиональный запатентованный врач, этого не найдёт и не исправит. Некоторое время я ездила к нему; волосы у меня выпадать перестали, жжение и сухость в глазах при работе за компьютером исчезли, а зрение всё не восстанавливалось. Через несколько поездок у него произошёл сильный пожар, во время которого дом сгорел полностью, и я на неопределённое время осталась без лечения. Видимо из-за того, что в силу форс-мажорных обстоятельств наши поездки туда были прерваны, я и не смогла восстановить зрение. Плюс ещё за последнее время участились случаи, когда подолгу приходилось пребывать в нервном напряжении, после которого у меня зачастую совершенно не оставалось сил, что, естественно, не могло не оставить свой негативный отпечаток на состоянии здоровья в целом.
И тогда я поняла, что без восстановления нервной системы, также как и без исправления позвоночника, мне не обойтись.
В своё время, когда мне закладывало нос, и я не могла дышать, мне провели курс иглорефлексотерапии, после которого я девять лет спокойно обходилась без лекарств. Вспомнив об этом, я подумала, что и на этот раз тоже лучше воспользоваться услугами нетрадиционной медицины, и найти специалиста, который помимо всего прочего работает со зрением. Но таких клиник я не знала, а спросить мне было некого, поэтому я долго пребывала в раздумье и искала подходящий вариант, пока, наконец, однажды (в июне 2007 года) мама не дала мне журнал «Вокруг света», где была статья про лечение нетрадиционными методами, а также адрес сайта, на котором можно было подробно всё разузнать. И на этом сайте я впервые прочла о том, что в Москве есть клиника тибетской медицины «Наран», где лечат нетрадиционными методами, поэтому она показалась мне именно тем местом, куда стоило обратиться.
Под впечатлением от прочитанного я стала лазить по Интернету в поисках сайтов, посвящённых нетрадиционной медицине, и узнала, что особое значение в ней придаётся проверке пульса – этого «компаса в мире болезней», как его называют в Китае. В восточной медицине считается, что кровь, циркулируя по организму, несёт информацию о каждом органе, которую благодаря проверке пульса можно считать; справа передаётся информация об одних органах, слева – о других, поэтому пульс проверяют на обеих руках. И именно таким можно найти истинные причины всех недугов и оценить состояние организма в целом, не прибегая к помощи рентгена и ультразвукового исследования и не отвечая на многочисленные вопросы, которые зачастую могли не иметь отношения к делу.
Поэтому я решила действовать наобум: найти клинику, съездить туда самой и лично убедиться в том, что это действительно то, что мне нужно.
Так как на упомянутом выше сайте не указывалось адреса, то мне пришлось искать самой через поисковую систему, и по появившимся ссылкам я нашла сайт «Нарана». Позвонив и записавшись на первичный приём, я с нетерпением стала ждать этого дня.
И вот, 25 июля в 6.20 вечера я вышла из дома. Было тепло и солнечно, и я уже заранее радовалась, что наконец-то стану здоровой, и меня больше не будет мучить то, отчего я так хотела вылечиться всё это время. Окрылённая надеждой, с лёгким сердцем шагала я к метро, и ноги сами несли меня туда, где, как мне казалось в тот момент, я найду путь к выздоровлению. Разве могла я тогда знать, что реальность обманет все мои ожидания?
Приехав, я вышла из метро и, следуя полученным по телефону указаниям, стала искать клинику. Нужно было торопиться, так как я опаздывала, а дорога мне была незнакома; следовательно, в связи с тем, что некоторая часть времени ушла бы на поиски, на место я прибыла бы не раньше половины восьмого. Спросив проходившего мимо мужчину, как пройти к санитарной части, в которой располагался «Наран», а также какой репутацией пользуется данная клиника, я пошла по указанной дороге. К сожалению, рассказать про репутацию он не смог, так как сам никогда там не был, но показал, как пройти и немного проводил меня до первого поворота.
Придя на место, я подошла к посту, представилась и сказала, что на сегодня у меня запись на семь часов вечера. Дежурная позвонила, за мной спустилась девушка и повела меня за собой.
Вопреки моим ожиданиям внутренняя обстановка клиники совершенно не располагала к релаксации – ни к физической, ни к моральной, несмотря на то, что меня встретили хорошо, а интерьер вестибюля выглядел очень живописным, так как на стенах были нарисованы природные пейзажи, и он должен был создавать атмосферу мира и тишины. Как ни старалась я найти хоть что-то хорошее, при всём желании не находила ничего.
Также несколько удивляло то, что, приехав в «Наран», я не увидела никаких признаков наличия пациентов, и со стороны могло показаться, что в клинику действительно никто не ходил. Но потом, утешив себя тем, что в связи с поздним временем все уже разошлись, я, стараясь быть как можно спокойнее, пошла дальше.
Проходя через вестибюль к лестнице, ведущей на второй этаж, я случайно обратила внимание на стоявший в углу чей-то портрет, перед которым горела свеча. Так как я плохо вижу вдаль, то приняла его за некролог и спросила: «У вас здесь кто-то умер?». Моя сопровождавшая рассмеялась и рассказала, что это портрет Далай-ламы – родоначальника тибетской медицины, и рассказала мне о нём какую-то легенду, которую я сейчас припомнить не могу.
Мы поднялись на второй этаж, и моя сопровождающая, введя меня в маленькую комнатку, также всю расписанную цветами и деревьями, как и вестибюль на первом этаже, ушла.
Я поздоровалась и села за стол. Врач-консультант оказалась высокой, стройной женщиной, с короткими светлыми волосами, однако лицо у неё было каким-то злым и угрюмым, словно она на что-то сердилась или привыкла всем строить пакости; ни красоты, ни женственности в этом лице не было совсем.
«Что беспокоит?» - спросила она меня. Я кратко перечислила основные мучившие меня вопросы, и она сказала: «Так… ручки, пожалуйста, положите на стол». Я знала, для чего это требовалось, однако не спешила выполнять указание и постаралась выиграть время. «Ничего страшного – последовал ответ – я просто проверю пульс». После некоторого деланного замешательства я, наконец, выполнила указание, и она взяла меня сразу за обе руки и развернула ладонями вверх.
Я нахмурилась и поджала губы: проверка пульса ассоциировалась у меня с наручником и вызывала психологический дискомфорт, и то, что проверка осуществлялась на обеих руках, делало её неприятной вдвойне. Тем не менее, другого выхода не было: я знала, куда шла, и что меня ожидало, а потому вынуждена была терпеть до тех пор, пока меня, наконец, не отпустят.
Кончив диагностировать, врач-консультант прочитала мне длинную лекцию относительно классификации людей по конституциям, принятым в тибетской медицине: Слизь, Желчь и Ветер, и дала рекомендации по питанию. Есть мне следовало за пять часов до сна, и мой рацион должен был исключать всё холодное, горячее, жареное, острое, жирное, солёное и кисломолочное; фрукты и сладкое – в ограниченном количестве. И всё это запивать зелёным чаем. Так как я очень люблю зелёный чай за то, что он выводит из организма токсины, я согласилась, потому что чёрный обладает свойствами совершенно противоположными, и если бы мне его рекомендовали, я бы сразу ушла домой. Также был назначен курс лечения в 11 сеансов и включающий в себя несколько видов процедур и три лекарства на основе тибетских трав – очевидно, предназначенных для успокоения трёх энергий, которые, как я позже услышала, вышли за рамки приемлемого уровня. Так, как я сказала, что учусь в колледже ( в то время я действительно ещё училась), и умолчала о том, что работаю, мне предложили скидку 50% от общей стоимости лечения.
Из всего вышесказанного я извлекла только то, что энергия Ветра, отвечающая за центральную и периферическую нервную систему, доминирует у меня над остальными, и перешла все допустимые границы, в связи с чем ещё сильнее разжигает горячую энергию Желчи, отвечающую за работу внутренних органов, и студит холодную энергию Слизи, отражающей состояние иммунной, эндокринной и гормональной систем на предмет лишнего веса, растяжек, частых простудных заболеваний и др., и задача лечения состоит в том, чтобы все три энергии урегулировать и вернуть в нужное русло. Иными словами, это была просто своего рода интерпретация выражения «все болезни – от нервов», но китайцы и тибетцы, как известно, обладают своим, особым мировоззрением и даже процессы, происходящие в организме человека, приравнивают к силам природы. Что ж, может, и хорошо, что я оказалась человеком Ветра; ибо Ветер ассоциировался у меня с неиссякаемым источником энергии, свободой и переменами к лучшему, а Желчь и Слизь, на мой взгляд, характеризовали людей подлых и эгоистичных, думающих исключительно о собственной выгоде, даже если они получали её в ущерб окружающим, или же нерадивых слюнтяев, неспособных на проявление собственной инициативы, активную деятельность и доведение начатого дела до конца, отстаивание своей точки зрения и принятие самостоятельного решения, которые только и могли, что слепо выполнять порученную им работу, пусть даже самую неблагодарную, строить всем пакости в случае неудач и ползать на низах общества, как слизняки.
Однако, несмотря на то, что со стороны вышесказанное могло показаться заманчивым, я поняла и другое, а именно: нервная система у меня была действительно расшатана, и требовала лечения, в связи с чем упомянутая выше фраза о причине всех заболеваний полностью оправдывала себя.
Кончив рассказывать, врач-консультант спросила, какого врача я хочу: мужчину или женщину, на что я ответила, что мне без разницы, главное – получить желаемый результат. «Вот и хорошо – сказала она – поэтому у Вас будет врач мужчина – Жаргал…» (отчество я не запомнила, так как оно у него оказалось очень длинным и неудобным в произношении). Также под предлогом того, что она очень любит своих пациентов, она сказала, что во время сеансов иногда будет заходить в кабинет и проверять, как проходит процедура, и чтобы я против этого не возражала. Такое объяснение меня не удовлетворило, и я заподозрила, что, скорее всего, она собралась заходить для того, чтобы советовать моему врачу, как выгоднее развести меня на деньги.
С этими словами она вышла из кабинета, а через несколько минут вернулась и, подведя меня к двери напротив, представила стоявшему рядом невысокому, на полголовы ниже, чем я, смуглому, с чёрными, как смоль, волосами и узкими глазами, одетому в зелёную форменную одежду человеку. Это и был Жаргал.
Я ещё раз напомнила о том, чтобы мне восстановили зрение, но врач-консультант сказала, чтобы все вопросы я обговаривала непосредственно с лечащим врачом. Дав ещё кое-какие указания по поводу меня, она удалилась.
Мы вошли в кабинет; Жаргал первым заговорил со мной. Голос у него был спокойный, немного приглушённый, но какой-то суровый; в нём не чувствовалось ни доброты, ни участия, и сам его обладатель тоже чем-то неумолимо отталкивал от себя.
«С какими жалобами пришли?» - спросил Жаргал, и, когда я начала говорить, он ещё раз проверил мне пульс. Его рука была горячей, как огонь, и неприятно «обжигала» кожу. Он не следил по часам, как это делают наши врачи, а просто держал меня за запястье и молча, даже с каким-то мрачным видом смотрел на меня, и в его холодном взгляде я ясно прочла: «Не надейся обойтись только тем, что тебе прописали. Лечение в хорошей клинике и стоит хорошо».
Недовольная тем, как проходила пульсовая диагностика, я подпёрла свободной рукой голову, отвернулась в строну и сделала вид, что задумалась: мне казалось бессмысленным перепроверять ещё раз то, о чём уже было сказано, и, наверное, более чем достаточно; таким образом, принцип «доверяй, но проверяй», был, на мой взгляд, неуместен. Во время беседы я искоса поглядывала на Жаргала; он вызывал у меня неприязнь, переходившую в почти отвращение, и я уже начала подумывать о том, что, не лучше ли встать и уйти отсюда?
К счастью, манипуляция продолжалась недолго: примерно через минуту, или даже раньше, Жаргал отпустил мою руку и некоторое время, словно что-то обдумывая, продолжал смотреть на меня, однако в его взгляде я не заметила ни душевного тепла, ни сочувствия, – ничего такого, что могло бы говорить о его желании помочь мне.
«Почему Вы не обращались за помощью к традиционной медицине?» - спросил он затем, и буквально впился в меня взглядом; при этом его голос по-прежнему не выражал ни тревоги, ни озабоченности, а оставался таким же грубовато-чёрствым, как и раньше.
Судя по тому, в какое русло перешла беседа, можно было подумать, что он действительно обнаружил у меня что-то серьёзное.
Я вздохнула: мне хотелось бежать от него за тридевять земель. Если бы я хотя бы на мгновение почувствовала себя как дома и увидела, что мне действительно хотят помочь, то, наверное, вела бы себя более свободно, и беседа проходила бы легко и непринуждённо. Но всё вокруг говорило о том, что сочувствия мне ждать не от кого, отовсюду веяло холодом и чёрствостью, и чем больше я убеждала себя в беспочвенности своих опасений, тем острее ощущала, что в клинике с ласковым названием «Наран», в переводе с бурятского означающим «солнце», таится скрытая опасность не только для меня, но и для всех тех, кто когда-либо обращался туда. И, в конце концов, мои догадки подтвердились, о чём будет сказано несколько позже.
Еле поборов свои чувства, я со злобой выдавила: «Да что они могут? Только химией травить и гадости всякие писать, а хорошего от них не дождёшься». Хотя, честно говоря, в тот момент я больше хотела оказаться в районной поликлинике на приёме у участкового врача, чем у этого "умника" с его манерой разговаривать сухим, надзирательским тоном и проверять пульс по каждому пустяку, тем более, что я ясно видела то равнодушие, с которым он относился к людям, и которое, в общем-то, и не скрывал. Это было ещё одной причиной того, почему беседа проходила натянуто и напряжённо. Но оказаться в поликлинике я, естественно, не могла, тем более что шёл восьмой час вечера, а на дорогу в один конец уходил целый час, и я бы просто не успела доехать. Поэтому я оставалась в этой комнатушке один на один с этим сухарём, решив, что если уехать не могу, то придётся покориться реальности.
Жаргал молча выслушал мою тираду и едва заметно кивнул головой. Он отвернулся в сторону, и его лицо стал похоже на каменную маску. Было видно, что он больше не хотел обсуждать вопросы, с которыми я пришла.
После небольшой паузы он спросил, с кем я живу, и нормальные ли отношения с родственниками, есть ли у меня друзья и парни и, наконец, не курила ли я кальян. Я знала, что в подобных случаях врач всегда задаёт аналогичные вопросы с целью выяснения психотравмирующих факторов и по возможности исключения их влияния, но когда разговор дошёл до парней и кальяна, я подумала, что, возможно, меня провоцируют на откровение исключительно с целью выяснить размеры моих доходов; поэтому законспирировалась, как могла, сказав, что мама у меня пенсионерка, а я студентка, и пока ещё не работаю, а кальян не курила и курить не буду, так как это мало того, что вредно, но ещё и дорого, а я не собираюсь тратить деньги на что попало.
Назойливый допросчик, казалось, не был удовлетворён моими ответами, потому что снова отвернулся и задумался; при этом его лицо не выражало абсолютно ничего. Однако он предложил мне заполнить медицинскую книжку с указанием адреса, контактного телефона и паспортных данных, собрал краткий анамнез моих заболеваний и выписал мне какое-то травяное лекарство, якобы благоприятно влияющее на нервную систему, с предложением оплатить его и первый сеанс лечения. Я спросила, что за состав у этого лекарства и кто производитель, но он только ответил: «Тибет!»; при этом его глаза хитро прищурились, а в выражении лица появилось что-то лисье – и больше я ничего не смогла из него выбить.
Я нахмурила брови и отвернулась; мне всё меньше и меньше нравилась эта история…
Немало удивляло и то, что, поторговавшись, я получила скидку в 10% от стоимости лекарства, а также, что в «Наране» не было кассы, и оплата осуществлялась непосредственно в бухгалтерии. Ни в одном цивилизованном заведении так не делают. Я уже начала думать, не занимаются ли здесь подпольной деятельностью, если даже и сами цены на свои услуги устанавливают и скидывают, сколько хотят. Уж очень похоже было на то, что они действительно открыли своё собственное производство травяных препаратов, в которые могли подмешивать всё, что угодно вплоть до наркотиков и психотропных веществ, поэтому и не указывали ни состав, ни фирму-производителя, чтобы не привлекать к себе внимания и не быть уличёнными в шарлатанстве.
Странным и подозрительным казался также один из пунктов заключаемого мною договора на обслуживание в «Наране», в котором говорилось, что в случае, если состояние пациента не позволяет выразить ему свою волю, а медицинское вмешательство неотложно, вопрос о его вмешательстве решает консилиум или дежурный (лечащий) врач. Данный пункт, на мой взгляд, не соответствовал принципам восточной медицины и противоречил здравому смыслу, так как абсолютно все пациенты не могут быть тяжело больными, а ухудшение состояния нормального, адекватного человека могло означать только то, что ему специально навредили в целях навязывания дополнительной платной медицинской услуги, без которой, если действительно лечиться или просто проходить курс реабилитации, можно вполне обойтись. Лазая по сайту клиники, я прочитала, что она была основана в 1989 году, т. е. когда мне было девять лет, а с 1998 года по соглашению с правительством республики Бурятия работает в Москве, поэтому я подумала, что это, должно быть, государственное учреждение, если было основано так давно. Однако когда я взглянула на обозначенные в договоре банковские реквизиты «Нарана», то увидела, что это было не что иное, как негосударственная частная контора, которых в наше время в Москве развелось очень много. Зная, что во многих частных клиниках упомянутый выше приём используется для выкачивания денег из клиентов, я решила, что буду как можно осторожнее, и если почувствую неладное, то сразу же уйду.
Поэтому я, устав от поиска хорошего врача, решила, что первый раз попробовать стоит, а со временем я узнаю, что и как, и таким образом, все точки над «и» расставятся сами собой. В конце концов, слинять можно в любой момент, главное – сделать это вовремя, и никто не будет меня удерживать. Такой уж я человек; другой на моём месте давно бы встал и ушёл, а я всегда испытываю обстоятельства до последнего, прежде чем, наконец, пойму, что действительно лучше отступить и не лезть в пекло, и отступаю всегда в самый критический момент.
Оплатив лекарство и первый сеанс, мы вернулись в кабинет, и Жаргал велел мне снять одежду и бюстгальтер и лечь на кушетку на живот. Бюстгальтер я снимать отказалась под предлогом того, что для меня это вопрос чести, и я согласна только на то, чтобы его расстегнуть. Забравшись на кушетку, я подняла распущенные волосы наверх так, чтобы они закрывали лицо, и таким образом оказалась частично отгороженной от того, у кого мне предстояло лечиться. Жаргал спросил: «Стесняешься?», не получил ответа, но настаивать не стал, сам помог мне расстегнуть застёжки, накрыл меня сверху простынёй и начал свою работу.
Сеанс начался с общего расслабляющего массажа всего тела. Взяв в ладони немного массажного масла (или крема – не знаю), Жаргал начал активно растирать мне ноги, руки и спину для усиления общего кровообращения и активизации притока крови к местам, которые показались ему наиболее проблемными. Процедура была приятной, но особых ощущений не вызвала, так как проходила, на мой взгляд, слабовато, и, хотя кожа у меня покраснела и стала горячей, я не почувствовала практически ничего. Далее последовало растирание тёплыми нефритовыми камнями, которые разогревались в стоявшей на столике микроволновой печке, массаж стоп с особым акцентом на центральную точку и пальцы, во время которого тёплые камушки лежали у меня на спине, а сама я вновь была накрыта простынёй, а также массаж шеи и головы. Так прошло, по крайней мере, минут сорок.
Всё это время я внимательно следила за ним. Закончив первую часть своего сеанса, Жаргал велел мне лечь на спину. Я сказала: «Застегните!»; повернулась, – сеанс продолжился. Под меня подложили какой-то коврик с металлическими иголками, на котором нужно было лежать всё время, пока меня «обрабатывали» спереди, а в это время так называемый «целитель души и тела» осуществлял манипуляции самые разнообразные, в том числе иглоукалывание и прогревание полынными сигарами – и при том с такой ловкостью, какой можно было только позавидовать. Со стороны могло показаться, что он работал одной рукой, так как второй он время от времени проверял мне пульс.
Во время сеанса врач-консультант действительно зашла. Некоторое время они о чём-то шептались друг с другом, и я, как ни старалась, не смогла расслышать ни одного слова. Только один раз мне удалось услышать, как Жаргал спросил: «В пятницу?», но так как я не слышала всего разговора целиком, то, следовательно, не поняла, о чём шла речь. Я не сомневалась в том, что она советовала ему навредить мне и заставить оплачивать дополнительные услуги.
«Когда кончится сеанс, пойду и скажу ей, чтобы ко мне она больше не заходила – подумала я – что-то не нравится мне всё это. В конце концов, все личные вопросы можно обговорить в свободное время, и совсем не обязательно заходить для этого в кабинет и отвлекать врача от работы».
В свете вышесказанного интересным и заслуживающим внимания было также то, что во время собеседования Жаргал держался со мной крайне сухо и чопорно, словно ему было всё равно, кто к нему пришёл и зачем, а после того, как уложил меня на кушетку, неожиданно перешёл на «ты» и стал чутким и добрым. Для начала он предложил мне расслабиться и все житейские проблемы оставить за стенами лечебницы, а потом начал петь всякие комплименты по поводу моей внешности и фигуры, справляться о моём самочувствии – одним словом, он делал всё, чтобы расслабить меня и заставить разговориться. Надо сказать, язык у него был подвешен очень хорошо.
Я всё ещё не доверяла ему, поэтому сочла нужным молчать и вмешиваться только, если он вновь заговорит о материальном положении с целью опровержения его предположений относительно наличия у меня материальных благ, или же поддерживать разговор на нейтральные темы, а во всех остальных случаях держать язык за зубами. И намёков на материальные блага, кстати, было немало. Мне даже пришлось два раза сделать ему замечание, когда он, на мой взгляд, слишком переходил границы дозволенного.
Всё вышеописанное показалось мне странным и настораживающим, и наводило на мысль о том, что на самом деле Жаргал был вовсе не тем, кем представлялся, так как такой симпатии с первого взгляда возникнуть явно не могло, и все вопросы и разговоры, скорее всего, были направлены на то, чтобы узнать размер моего кошелька и оценить мою рентабельность как клиента. Поэтому, несмотря на тихую, умиротворяющую атмосферу, ибо в кабинете играла музыка, а для создания более расслабляющей обстановки в связи с наступившими сумерками свет был погашен, расслабиться до конца я так и не смогла. Тем более его советы относительно питания в какой-то степени противоречили советам врача-консультанта, ибо он советовал мне есть и пить почти всё то, от чего она мне категорически рекомендовала отказаться, и когда я напомнила ему об этом, он только ответил: «Я твой врач, и должен тебя лечить». (Он советовал мне пить чёрный чай вместо зелёного, и приправлять варёное мясо перцем). Я сказала: «Чёрный чай же задерживает канцерогены в организме!». «Да» – последовал ответ. – «Тогда зачем вы советуете мне его пить?» - спросила я. Ему нечего было возразить мне на этот счёт, и единственное, что он смог, это ещё раз повторить сказанное, чтобы не выглядеть дураком в моих глазах.
После очередного комплимента я сказала: «Только не надо меня зомбировать. У вас это всё равно не получится». Жаргал только рассмеялся и ответил, что такого здесь не предусмотрено. – «Ну, гипнотизировать – парировала я – какая разница? Вы же всё равно это делаете». – Чтобы уйти от ответа, Жаргал сделал мне ещё один комплимент, на который я не обратила внимания, и продолжил свою работу, как ни в чём не бывало.
Я мысленно спрашивала себя: как мне поступить? Почему при беседе со мной Жаргал был таким равнодушным сухарём, которому дела нет до чужого горя, а сейчас ведёт себя так, словно он самый близкий мне человек, и в то же время советует есть и пить всякую отраву? Правильный ли я сделала выбор, придя в «Наран»?
«Нет; тут явно что-то не так – подумала я – надо разобраться. Этот гад, естественно, всей правды не скажет, а я не могу пребывать в неведении. Попытаюсь сама навести справки; думаю, кто-нибудь сможет сориентировать меня, что и как. Уверена, что здесь далеко не так всё чисто и безобидно, как может показаться на первый взгляд, и наверняка найдутся люди, которые скажут мне не ходить сюда».
Во время массажа головы я заснула, и когда сказала об этом, то в ответ услышала: «Ну, вот и хорошо; поспи, отдохни».– Во всяком случае, на ночь я здесь не останусь – ответила я – сеанс закончится, и я уйду». – «А почему бы и нет? – последовал вопрос. – Можешь и остаться, а я буду сидеть и караулить твой сон».
При этих словах сон с меня как рукой сняло. Мгновенно овладев собой, я окончательно поняла, куда попала. Я должна была сразу догадаться, что Жаргал с самого начала мне не поверил, и теперь, видя, что я не поддаюсь на его провокации, задействовал нервные центры, отвечающие за релаксацию и успокоение, в надежде на то, что наконец-то я расслаблюсь, моя бдительность притупится, и я расскажу всё, чего он хочет услышать. А в зависимости от услышанного можно будет принять решение о вопросе выкачивания из меня денег, в том числе путём сознательного причинения вреда здоровью с целью навязывания дополнительных услуг за отдельную плату. Какой же подлец!
Так как подлецам и негодяям я по возможности придумываю прозвища в рифму с их именем, а Жаргал мне именно таким и показался, ибо, сам того не желая, выдал свои намерения, то у меня само собой напросилось прозвище – Шакал. Эта кличка, на мой взгляд, как нельзя лучше отражала его подлую, поистине шакалью натуру, думающую только о собственной наживе; никогда и ни к кому не испытывал он ни сострадания, ни сочувствия, и его интересовало только то, сколько на ком он сможет заработать. По отношению ко всем остальным он действовал теми же методами, что и ко мне, и я оказалась не единственной и не первой, кого он заманивал в свою ловушку.
Остаток времени, отведённого для процедуры, ибо на один сеанс отводилось полтора часа, показался мне вечностью и проходил в томительном ожидании; я хотела как можно скорее покинуть этот разбойничий притон, в который забрела по собственной глупости. Нельзя сказать, чтобы я паниковала слишком сильно, так как за три года работы в почти постоянно стрессовом режиме я всё же наработала неплохую выдержку, и даже в критические моменты могла сохранять полное спокойствие и самообладание, но на душе у меня было неспокойно. И хотя я уже считала Шакала отпетым негодяем, который ради денег способен убить или покалечить, лишь бы это принесло ему прибыль, я для себя решила, что если он действительно захочет мне навредить, я это замечу и приму соответствующие меры по самообороне. Поэтому всё, что я могла сделать, это усилить наблюдение за ним, не позволяя себе расслабиться ни на минуту и тем более вздремнуть, а внутри у меня словно что-то говорило: бежать!
На протяжении всей процедуры Шакал не раз возвращался к массажу головы, и я изо всех сил боролась с подступавшим ко мне сном, так как боялась заснуть даже ненадолго; если такое и случалось, то через мгновение сон всё равно с меня слетал.
Наконец нескончаемые полтора часа истекли; я встала, оделась, взяла сумку и направилась к двери, так как мне не терпелось выйти на улицу. Шакал остановил меня, ещё раз заметив, как хорошо я выгляжу, и сказал, что надо записаться на следующий сеанс. Решив действовать как можно осторожней, я записалась с тем, чтобы на следующий день позвонить и сказать, что в связи с изменением обстоятельств я не приду. Он сделал мне ещё какой-то комплимент; какой – не помню, на что я сказала: «Только не надо меня завлекать! Я не для того пришла сюда, чтобы просто так болтать языком». Шакал сделал вид, что не расслышал это далеко не любезное замечание; он только с улыбкой кивнул мне и попрощался.
Выйдя на улицу, я почувствовала невыразимое облегчение. Косые лучи заходящего солнца мягко золотили небо и верхушки деревьев, а лёгкий ветерок, дувший мне навстречу, создавал ощущение желанной свободы. Шакала больше не было рядом; несмотря на все свои старания, в состояние транса он меня так и не ввёл, и ничего из того, что хотел узнать, не узнал, поэтому у меня больше не было причин его опасаться, и я, свободно вздохнув, пошла к метро. По дороге домой я всё больше убеждалась в том, что лучше уйти из «Нарана» раз-и-навсегда, потому что иначе обязательно случится что-нибудь плохое. С этими мыслями я спокойно вернулась домой.
В ту ночь я спала, как убитая, и практически не видела снов; так крепко и глубоко я не спала никогда, к тому же я ещё сильно вспотела. Может, выписанное Шакалом лекарство дало такой эффект, или то, что во время процедуры он всячески старался расслабить меня, а я не расслаблялась по указанным выше причинам, о которых он, конечно же, догадывался, и цинично надеялся со временем выведать у меня то, чего не выведал в первый раз, а может и всё вместе, – не знаю, но до самого утра я была в полной отключке, и ничего не чувствовала и не слышала вокруг себя. А утром проснулась в восемь часов, и почувствовала себя настолько бодро, словно за ночь ушло всё то, что так беспокоило и мучило меня до похода в «Наран». Тем не менее, я, помня свою первую встречу с Шакалом, не стала обнадёживать себя радужными перспективами, и решила, что пока не выясню всё до конца, воздержусь от дальнейших походов туда.
Однако в тот же день я у себя в сумке обнаружила пропажу купюры в тысячу рублей – всего, что осталось от оплаты лекарства и процедуры. Куда она могла исчезнуть? Я точно помнила, что ни на что её не тратила, в метро или на улице ко мне в сумку тоже никто не залезал, так как я носила её застёжками к себе, следовательно, если бы кто-нибудь захотел совершить попытку кражи, я непременно бы это заметила.
Я подумала: а что если Шакал, взбешённый провалом своей жалкой, ничтожной попытки узнать о размере моего кошелька, воспользовался моментом, когда я уснула, залез ко мне в сумку и вытащил деньги, чтобы хотя бы частично компенсировать свою неудачу? Ведь, как известно, все шарлатаны и мошенники, если им не удаётся какая-либо уловка, всегда находят, что украсть. Скорее всего, так и произошло: он знал, что я заснула если не крепко, то основательно, к тому же повернув голову в противоположную сторону; поэтому ничего не видела и не могла помешать ему сделать своё чёрное дело. Естественно, чтобы я не проснулась от подозрительного шороха, он сделал его очень тихо.
Это решило исход дела. Придя на гидромассаж в клинику «T`elos beauty», которую я тоже нашла в Интернете, я позвонила с мобильного в «Наран» и отменила свой визит. Было совершенно ясно, что меня просто-напросто ограбили, а ехать ругаться и доказывать что-либо не имело смысла, так как Шакал всё равно не признался бы и заявил, что у меня разыгралась конституция Ветра или чего-то ещё, если мне мерещится всё подряд, и, таким образом, я только зря потратила бы время.
Шакал плохо сыграл свою роль змея-обольстителя, пытаясь развязать мне язык. Выбрав стратегию откровений и комплиментов, он совершенно забыл о том, что незнакомых людей надо завлекать постепенно, а не сразу. Поняв, что его старания не увенчаются успехом, он, как жалкий, ничтожный слизняк, пошёл на последние низости и выкрал у меня деньги. Такой человек не заслуживал ничего, кроме презрения, и я, чтобы хоть как-нибудь успокоить себя тем, насколько мало он стоит, мысленно плюнула ему в лицо, хотя, конечно, гораздо охотнее сделала бы это в реальности. Тем не менее я всё же чувствовала, что меня задели за живое; жалко было пять тысяч, оставленных мною в «Наране», одна из которых была украдена, так как взамен я ничего, кроме унижения и оскорбления, не получила, но повернуть события вспять для того, чтобы проснуться и поймать Шакала с поличным, естественно, было невозможно.
Мои предположения относительно подстерегавшей посетителей «Нарана» опасности не замедлили оправдаться. По совету мамы я оставила в Интернете запрос о репутации этой клиники, и через день какая-то женщина ответила мне, что там действительно всего-навсего работает финансовая машина, и обращаться за помощью в этот центр не стоит. Желая выяснить всё до конца, я написала ей на e-mail с просьбой рассказать, что там происходит, и она ответила, что у неё родственница работает в судебно-медицинской экспертизе, и неоднократно сталкивалась с негативными последствиями лечения в этой больнице на кошельках и здоровье людей, и советовала мне, если у меня с рассудком всё в порядке, забыть про эту шарлатанскую контору.
После такого ответа, пусть даже выраженного в несколько резкой и грубоватой форме, больше не оставалось сомнений. Как и в любой другой частной клинике, в «Наране» вопреки всем принципам восточной медицины и профессиональной этики врачей ведущую роль действительно играли деньги и стяжательство. Ради денег здесь точно так же могли специально навредить, чтобы заставить оплачивать дополнительные услуги сверх стоимости основного лечения, и под предлогом того, что пациент сам виноват в случившемся, уйти от уголовной ответственности за последствия. Несмотря на то, что на сайте клиники «Наран» активно пропагандировались доброта и внимательность «целителей души и тела» и полное исцеление от заболеваний, против которых обычная медицина бессильна, а в вестибюле самой клиники стоял портрет Далай-ламы – родоначальника тибетской медицины, для отчаявшихся, потерявших надежду на выздоровление людей там устраивали самую настоящую западню, и те, кто думали, что попали в «райский уголок», фактически с самого начала добровольно отдавали себя за деньги на растерзание монстрам.
«Как хорошо, что я ушла оттуда – размышляла я – страшно даже подумать, что могло бы произойти, если бы я там осталась. Эти фашисты ради собственного кармана никого не щадят, и я могла бы стать их очередной жертвой, заплатив только за то, чтобы они оставили меня в живых».
Дальше все тайны «Нарана» относительно доброты врачей и его пациентов раскрывались сами собой. Посетив ещё раз сайт клиники, я снова просмотрела фотографии людей, которые якобы там лечились, и обнаружила, что все они были сделаны в феврале 2007 года с применением фотошопных программ. Причём, когда я первый раз заходила на сайт, фотографий было всего две, и, соответственно, два отзыва, а через несколько дней после моего похода в клинику стало около десяти – время явно слишком короткое для появления такого количества пациентов и благодарственных отзывов. Это могло означать только то, что работники «Нарана» в целях привлечения клиентов просто ретушировали чьи-то фотографии и, выдавая их за фотографии своих посетителей, вывешивали на сайте, а путём размещения благодарственных отзывов, дипломов и сертификатов запускали «подсадных уток» или просто пиарили друг друга на все лады. Те, кто знал или догадывался об этом, не ходили к ним, в связи с чем они постоянно вынуждены были подыскивать себе новую клиентуру. Видимо, именно поэтому по приезде в клинику я не заметила ни одного посетителя – в вестибюле находились только медсёстры, которые разговаривали друг с другом.
На этом считаю возможным завершить свой отчёт о походе в клинику тибетской медицины «Наран», так как в дальнейшем не произошло ничего такого, что могло бы существенно повлиять на ход событий. Понятно, что в «Наран» я не вернулась, а если мне будут рекомендовать эту контору как одну из самых лучших, естественно, не поверю и не пойду туда. Я рада, что избежала грозивших мне неприятностей, и надеюсь, что со временем найду другую клинику, где увижу поистине земное чудо – настоящую медицину Востока.